Едва Лялин и Вешняков появились в моей квартире, как туда почти сразу же доставили разносчика. Это был парнишка лет двадцати, он здорово перепугался, но, увидев меня, чуть приободрился, может, узнал, а может, просто рассчитывал на женскую доброту.
– Теряюсь в догадках. Давай сыграем в шахматы.
– Так у него ключ от калитки. Собаки на него внимания не обращают, свой. Вот он подошел и в окошко забарабанил, напугал меня до смерти. Я дверь открыл, стал его ругать. Он мне: «Иваныч, давай выпьем». Иди, говорю, домой, на ногах не стоишь. А он уже в вагончик шасть и стакан ищет. Здорово меня разозлил. Вижу, уговаривать его бесполезно. Посидел с ним, дождался, когда он бутылку выпьет, так у него еще и вторая оказалась. Правду говорят, трезвому с пьяным делать нечего.
Заметили, донесли, а Дед теперь голову ломает, что это с моей стороны: просто глупость или некий жест.
– В субботу Юля в какое время ушла из дома?
– У тебя новый костюм, – продолжил радовать меня Тимур. Никто этого и не заметил, а вот он сразу отличил новый от старого. – Тебе идет. – Взял меня за руку и повел к стеклянным дверям, предусмотрительно распахнутых настежь китайцем, что выполнял здесь роль швейцара. – Я заказал семгу, – сообщил Тагаев. – Ты ведь любишь рыбу. Но если ты...