– Знаешь, что я тебе скажу: обжегшись чаем, дуют на молоко. Привыкла везде видеть заговоры, вот тебе и мерещится. Короче, наплюй на это дело и живи спокойно.
– Не очень, – ответила я, достала зубочистку и принялась жевать ее. – Скорее всего, так же как и эти, следили за мной. Тачку жалко. Хорошая была тачка.
Я-то думала, мы отправимся восвояси, но он повел меня в гостиную. Труп, должно быть, уже увезли, потому что в гостиной его не было, зато на низком столике со стеклянной столешницей стояла бутылка коньяка, наполовину пустая, на полу опрокинутая рюмка, на пестром ковре ее не сразу можно было разглядеть.
– С этими еще проще. Тряхнем, и все выложат, как миленькие.
Я заглянула еще в одну комнату, совершенно пустую. Здесь я присела и долго таращилась на пол. Слоем пыли пол похвастать не мог, то есть она была, но в меньших количествах, чем всюду, и пауки отсутствовали. Такое впечатление, что недавно кто-то потрудился здесь убраться. Вешняков, приди мне в голову рассказать ему об этом, посоветовал бы пить валерьянку, лучше всего ведрами, или направить свои фантазии в другое русло, но чем больше я приглядывалась, тем больше убеждалась в этой мысли. Я обследовала каждый сантиметр пола, но ничегошеньки не нашла, потому что ничего там не было, и лишь ослиное упрямство держало меня здесь как на привязи.
То, что вызвались, конечно, сильно сказано, но в то, что они заинтересованы в поиске убийцы, я поверила, особенно если они уже знают, а они, безусловно, знают, что в убийстве подозревается Кондаревский, богатый дядя с причудами, к тому же отошедший в мир иной.