Так и выросла весь, куда по праздникам спускается народ с гор, вылезает из шахт, появлялся из мест, где, казалось бы, человек существовать не мог вовсе.
— Я говорю то, — обиделся Гонта, — что говорю!
— Зачем? — обиделся Сулима. — До тебя за теми яблонями ходило знаешь сколько народу? Толпами! Герой на герое. Один наконец, которого побили больше других, додумался семена из такого яблочка закопать у себя за хатой. А то и прямо черенок из тех дальних стран приволок, больно яблоки уродились славные. На зиму от стужи укрывал, от ветра прятал. Словом, теперь всяк любуется. Как жар горят! А ночью прямо как угли в костре светятся. Пришлось забор поставить, а то кто только не пытался сорвать на даровщинку.
Эти четверо уже сейчас выглядят властителями. Кто из них попытается устранить ее сегодня, не допустить до трона?
Да, те люди отказались от великой возможности ощутить неразделенную любовь и теперь мучительно завидовали ему. Но в этой зависти не вредили, как обычно в других делах, а помогали как могли. Пусть хотя бы этот дойдет!.. Хоть он получит!.. А они, упавшие с коня, или покинувшие его сами, сидящие в болоте уюта... ибо все в сравнении с его жизнью — покой и уют, отдают ему свои сердца.
Багровое солнце уже висело над краем земли. Иваш в страхе дернул поводья, кони метнулись вперед с такой мощью, что Иваш скатился на дно колесницы. Черный жеребец подошел, обнюхал Мрака, потыкался мягкими губами в его ухо, презрительно фыркнул на жабу.