В середке комнаты прямо на полу лежали блистающие неземным светом четыре золотых вещи. Или не золотых, но сверкали они так, что глазам было больно.
Гонта вскинул голову, глаза были неверящими. Распухшее от побоев лицо обезобразили ожоги, ноздри вырваны напрочь, а на лбу ему выжгли огромное тавро, которым клеймят скот. Правая асть спины была в засохшей крови.
Еще один поворот, и дорога вывела на зеленую долину, плотно вбитую между вершинами гор. К одной из них прилепились жалкие хижины, один дом в два поверха, а в самой горе темнеет множество дыр, словно ее как глинистый берег реки источили норами ласточки.
— Умереть... — прошептал Мрак, — умереть бы...
— Ты? Должна быть еще одна Милена. Невеста Зарембы.
— Вот-вот, — продолжил старик. Струны запели печальнее, а голос возвысился: — и тогда страстно возжаждал, чтобы родился сын Ормазд, призванный сотворить нечто иное. Но сам же сомневался, слишком несбыточное затеял, и от этих сомнений вместе с Ормаздом зародился и Ахриман. Зерван дал слово... кому-кому, себе, конечно!.. передать власть над миром тому, кто родится первым. Ормазд уловил мысли Зервана и поделился ими с Ахриманом. Тот поспешно разорвал чрево Зервана и вышел первым, к тому же еще и назвался Ормаздом. Зерван ужаснулся, сразу все поняв, но слово не воробей, и вынуждено уступил всю власть Ахриману... Правда, только на девять тысяч лет, а потом власть должна перейти к Ормазду, которому предстоит все исправить, что натворил Ахриман за те девять тысяч лет. И тогда Ахриман создал этот мир, в котором мы живем!