Бесчисленными рядами тянулись бочки с зернистой и паюсной икрой, не говоря уже про отборную сиговину, стерлядей, белужину, осетрину. На свадьбе дочери царя Громослава ни в чем не должно быть недостатка. Первое, чем обмениваются придирчивые гости, это: «Хороший был стол» или же: «Царь Артании свадьбу служанки справил лучше»...
До нее доносились разрозненные голоса. Достаточно отчетливые, чтобы понять, для того и строились эти потайные оконца, дабы бдить за поданными, знать их настоящие мысли.
— Сожалею, ребята, — сказал он хмуро, — но вам за это платили тоже... А мне нельзя, чтобы опознали.
— А что? — сказал он вслух, оправдываясь. — Ну, подчистил, подправил! Будто я один жулик, а все на свете прямо порхают от святости. Я ж не сирот обкрадываю. Вот куда слез, чтобы жизнь продлить!.. А другой с поля боя бежит для того ж самого, позор и поношение терпит.
Мрак жадно высматривал Светлану. Белое платье мелькнуло вдали только однажды, но и то запах сказал ему, что прошла другая женщина. Даже запах Иваша уловил лишь пару раз. В самом начале, а потом как будто испарился...
Он в самом деле был красив, широк в плечах, громогласен, налит здоровой силой. Когда Светлана спустилась по лестнице, Руцкарь, выпучив глаза, орал на Ховраха, а тот стоял с потерянным видом, смотрел в пол и что-то невидимое растирал подошвой.