Ехал весь день, не встречая людей. В груди были пустота и горечь. Ночь застала в степи, он свернул к ручью, вымылся и приготовил себе нехитрый ужин. У него был сыр, мясо, которое можно жарить на углях, и острый нож, которым хлеб можно нарезать тонкими ломтиками.
Он побежал, прыгая с камня на камень, забирался в горы выше. Там ходят горные козлы, там воздух еще чище, и мысли становятся нечеловечески ясными, правильными. Недаром же всякие мудрецы взбираются на жилье как можно выше.
— Верю, — ответил Мрак. — Но ты, при твоей-то долгой жизни, да чтоб ни разу не заприметил, где она появляется?
Рогдай упал на колени, в лице была боль, глаза застилало пеленой смерти. Но во взгляде, который обратил на Гонту, было прощение, и Гонта вдруг сообразил, что старый воевода все видел и понимал, сам заставил подвести под удар слепого богатыря, своего сверстника, от которого и пожелал принять смерть, и сейчас взглядом предостерегает, чтобы не говорил Гакону...
— То-то, — сказал Шулика еще довольнее. — У тебя нет нужды его любить и защищать, верно? Отомстить — другое дело.
— Все же лучше, чем рубка человечьих голов на току. Для нее лучше, раз их не посещает. Не желает, видите ли, зреть гибели несчастных людей на потеху тем, кто заплатил! Так что охота для нее в самый раз. Здесь скачка на горячих конях, красивые верные псы, смех, песни... А убивают оленей где-то далеко, ей даже не обязательно самой пускать стрелы.