— Уж мне-то известно, — сказал Ховрах с мрачной гордостью, — мне лучше всех известно, что с Тарасом они только разбирали тайные значки.
Додон задрожал. Его трясло, лицо было синим как у утопленника.
Их голоса удалились. Дальше был яркий свет, виднелись стены детинца, и Мрак вынуждено остановился на опушке. Отчаяние и злость на себя ударили по голове как молот. Упал на землю, захрипел от злости на себя. А потом задрал морду к небу и завыл так дико и страшно, что на стенах детинца стражи переглянулись, чувствуя как мороз побежал по спинам.
— Кстати, — сказала Медея, глядя ему в глаза, — тот герой... или сумасшедший, который перебил кучу воинов Горного Волка и Руда...
Они сбежали на ту сторону, почти волоча царя. Мрак чувствовал как в спину упруго толкает свежий ветер. Глухо рокотало. Он оглянулся, охнул. Их догоняла черная туча, тяжелая и грозная. А ползла так низко, что почти задевала верхушки деревьев. Между тучей и оранжевой землей стоял серый занавес, из которого доносился неумолчный шорох, будто сто тысяч раков пытались выбраться из ведра на волю.
— Да ты одень. Два подарил я, один он, будет три.