— Дело радостное, потому сам скажешь непременно. А мне, скромному твоему слуге, пока дозволь словцо наедине измолвить.
— Не знаю. Но прошу тебя, отпусти его. Пусть вернется. Он один меня понял.
— Вдвоем? — переспросил Мрак. — А я зачем?
Он наощупь выудил из-под цветной ткани шатра палицу, выпрямился. Лицо в крупных каплях пота, обнаженная грудь блестела, а мышцы на могучих руках перекатывались, будто огромные змеи заглатывали зайцев.
Здесь были широкие скамьи. Под стеной по широкому жолобу струился поток воды. Не чистый, из него как будто уже пили свиньи, но невольники жадно зачерпывали горстями, плескали в лицо, лакали быстро, часто.
— Да уж, — пробормотал третий голос, явно молодого воина, — но как же краду, если в живых остается двое-трое, а все поле усеяно трупами? Надо бы как-то снисхождение иметь...