— Ну, вообще-то, — сказал Ховрах. Он почесался, сплюнул на пол и, навидавшись при дворе хороших манер, старательно растер сапогом. — Жизня — штука сложная.
— До седин дожил, а речешь как младенец. Заяц и то петли кидает, следы прячет, а уж люди... Ладно, сделанного не воротишь. Да, меня спас... а вернее, вернул, не Волк, а беглый раб и вор. Мое слово неизменно: ему вручаю руку Светланы, а с нею — и половину царства. Что, этого хотели?
Огромный волк с готовностью помахал хвостом. Глаза его были преданные.
— Царевна, — сказал он, его глаза блеснули, словно в них отразились оголенные мечи, — ты сегодня в присутствии всех гостей откажешься от престола в мою пользу, а сама уйдешь.
— Цыц, дурни! У Боевых Топоров только одна колесница. На ней волхвов возят. Это поляницы!
Если и награбил он огромные богатства, как говорили, то либо все раздавал, либо припрятал так надежно, что не знали даже дружки. Они все щеголяли в лохмотьях, выказывая презрение к роскоши, но мечи и ножи у них были самые лучшие, на рукоятях обычно горели драгоценные камни. Сам же Гонта с детства имел страсть к стрельбе из лука, и с возрастом выказывал умение поистине удивительное. Не было птицы, которую не сшиб бы на лету, не было зайца, которого не догнала бы его стрела. Он сам сделал себе особенный лук, который за ним возили на запасном коне. Этот лук не могли натянуть трое мужчин, а Гонта с ним управлялся, говорят, играючи...