— Не понимаю, — сказал он наконец. — Как бы сила не играла, но вот чтоб так без цели и смысла швырять в небо, будто гусей бьет... Хотя никаких гусей там нет. Даже уток не видать... Да и доспехи по такой жаре!
— Волхва бы сюда, — проворчал он, стараясь заглушить в себе сострадание, иначе должен остановиться и начинать вытаскивать на берег. А их тут столько, что либо род людской насчитывает больше лет, чем говорят волхвы, либо пока что на земле не было людей чистых и невиноватых.
— Давай сюда! Что тебя заставило покинуть двор?
— Ну, — заметил Голик с похабной усмешкой, — ты смог бы, если бы захотел, уговорить и на большее.
Он наклонил голову, с величайшей осторожностью, словно касаясь святыни, притронулся губами к ее полным и сочным, похожим на спелые вишни, напоенные летним солнцем.
— У них дубленая кожа. Клещ зубы обломает. А ежели переползет на тебя, то проест насквозь.