— Никто не может, — сказал Мрак уверенно. — Это ты, брат, восхотел того, что не могут даже боги. Понятно, хочется везде успеть, все сделать, раз все в отдельности в твоей власти... но вот все вместе тебе не потянуть! Ты ж не разорвешься на сто царей! Да и сто, пожалуй, не сумели бы. Разве что тыща... а то и все полторы.
— Кому нужна правда? Люди бьются за счастье, а не правду. Простое человеческое счастье.
— Она все еще уверена, что никто на свете не знает тайну ее скрыньки?
Несчастный, потеряв мужество при виде ужасной раны, побежал через весь ток к чернеющему входу. Кишки при беге выпали, волочились за ним. Наконец он наступил, поскользнулся, упал вниз лицом, вызвав новый взрыв ликования, смеха, восторженных воплей.
Девушка, бледная и дрожащая, пыталась заставить коня повернуть и скакать дальше, но тот заупрямился, видя неподвижного хозяина, начал бочком приближаться.
Ховрах ел за троих, пил за пятерых, бахвалился за всю дружину. Осушив половину кувшина, он начал петь. Мрак крепился, но душа не выдержала, он поднял морду и завыл во весь голос. Так они и пели, давая душам простор, освобождение, которое достигается только в душевной искренней песне.