Ее глаза торопливо обшаривали его лицо. Гонта прервал себя на полуслове, обернулся. На лице был надежда.
— Тогда умри, — ответил Зализняк так же хрипло. Его лицо было серой маской из пота и толстого слоя пыли. Глаза блестли как у безумного.
Если бы он не задержался после последнего боя — по-дурости считал его последним! — то уже давно мог бы держать в руках свое сокровище, смотреть в ясные голубые глаза, рассказывать, как спас ее от волхвов Перуна, то бишь Маржеля, Войдана, Громара и прочих личин, а там бы честным пирком да за свадебку! Но была еще задержавшая его страшная битва в Долине Волхвов (прим. изд: см. «Трое в Долине Волхвов»)...
— Ни за что. Правда, если скажешь заветное слово, как добраться в неведомую страну, где растут молодильные яблоки, тогда изыду. Но коня тоже изыду.
Весь ток был в крови, хотя на смертный бой вышло всего десятеро. Значит, пало восьмеро, потому что на том конце вытирал о труп соратника черное лезвие единственный уцелевший артан. Мрак узнал желтоглазого Зализняка.
— Все ли? — усомнился Додон. — Нам еще и этого хоронить!