— Да не оборотень он, не оборотень! — закричал Олег, ибо Скиф не двигался, лицо его дергалось. — Не оборотни мы оба. Люди! Просто люди.
— Не печаль наша страшна, а наши дешевые радости.
Он поднял руку выше, с силой сжал пальцы, повернул. Хруст шейных позвонков показался громче треска переломленного дерева. Застыл, снова превратившись в слух. Тело под ним слегка дернуло ногами в судороге, затихло.
— Ну хоть несколько слов! Скажи, ты что-то узнал?
— Надо, — ответил Сын Молнии и осекся. Твердая утоптанная земля под ногами Прайдера внезапно превратилась в песок. Нет, даже в грязь, очень жидкую грязь, потому что он как стоял, выпрямившись, так и ушел стремительно вниз, будто его схватили за щиколотки и утащили гигантские лапы. Он не успел вскрикнуть, или не хотел, Сын Молнии успел увидеть вытаращенные глаза, раскрытый рот, наверное, все-таки для крика, и тут же грязь сомкнулась над головой.
Он не сумел объяснить, что такое «вообще», двигал пальцами, морщил лоб, наконец плюнул им под ноги, повернулся и пошел на другую стену.