Олег взглянул на девушку и решил, что она миленькая. Хорошенькая и миленькая. Потом решил, что ее с натяжкой можно бы признать даже красивой, несмотря на короткие волосы, босые исцарапанные ноги, плотный загар, присущий только женщинам из простонародья, привыкшим проводить на полевых работах целые дни.
— Ну как хотите!.. Но только зря думаете, что вам удастся отсидеться. Мы придем и убьем всех. Всех!
— Русалки, — произнес он без удивления. — Заразы... Но отступать нельзя. За нами скачут... Там по меньшей мере полста человек! А мы сейчас не отобьемся и от зайцев.
— Поверят, — огрызнулся Ковакко. — Это тебе бы только нарушать клятвы! А Колоксай — благородный воин. Для него подобная верность слову — это свято. Если он сказал прилюдно... а лазутчики клялись, что он сказал и повторил не раз в присутствии многих людей. Так что он сказал то, что намерен выполнить.
Вблизи руин кони стали храпеть, останавливаться, упираться. Глаза их были дикие, бока взмокли, на узде повисла пена. Олег чувствовал, как тяжёлая и мокрая жаба заползает в душу, раздувается там, заполняет все тело холодной гадостной тяжестью.
— Ты совсем дурак?.. Разве такое в состоянии вершить руки людские?