Миш опустилась на сиденье. На бледном лице глаза все еще сияли как звезды, но на щеках заблестели мокрые дорожки. Слезы катились непрерывно, срывались с подбородка мелкими блестящими жемчужинами.
И потом наступит долгожданный миг, начертанный звездами: она, обнаженная, опустится в эту горячую молодую кровь, разогреется, кровь этих молоденьких дурочек начнет впитываться в ее тело, и наконец-то она помолодеет...
Юноша вскочил, стул под ним опрокинулся, но поднимать не стал, метнулся зачем-то к окну, словно хотел свистом позвать коня, опомнился, вернулся, лицо виноватое и отчаянное. Губы дрожали, в глазах мольба.
Тимис покосился на тцара и вдруг с удивлением понял, что тот говорит совершенно искренне. В этот миг, очарованный красотой и невинностью чудесной девушки он в самом деле сейчас попятится, и им придется либо ночевать в какой-нибудь конуре, либо возвращаться несолоно хлебавши.
Скиф непроизвольно потрогал ухо, с неловкостью засмеялся, но смех звучал натянуто, а глаза из изумленных сразу стали тревожными.
Из конюшни выскочил мальчишка, в глазах удивление.