В непроглядной ночи громко и страшно ударили в медные щиты. Протяжный тягучий звон возник и остановился в ночном воздухе, в него вплетались все новые и новые удары, и вся ночь, казалось, дрожит как лист на ветру.
Скиф, сам шатаясь, но быстро приходя в себя, двинулся к ним по качающейся земле. Раздался сухой треск, Олег разодрал роскошный красный плащ на длинные узкие полосы. Вдвоем быстро перевязали раны храбреца, затянули узлы.
Мысли вспорхнули, как испуганные воробьи. Приходят с трудом, а улетают с такой легкостью, что скрипел зубами от злости: уже почти что додумался до чего-то важного, уже ухватил за хвостик... но запах самой простой еды как ударом оглобли вышибает высокие и даже возвышенные мысли о Великом. Иногда даже запах женщины... А уж если пройдет близко, двигая бедрами из стороны в сторону... Что он за скот такой?
Конь Скифа сделал еще несколько шагов, прежде чем хозяин сообразил, чего кричит волхв, а Турч продолжал ехать, пока не остановился возле Олега. По серому от грязи и пота лицу катились крупные капли пота, лицо было исполосовано мокрыми дорожками. Олег ухватил за повод его коня.
— Пустое, — отмахнулся Олег. — Не стоит за такую малость.
— Да будет так, — ответил Октарас мощно. — Нам тесно в нашей маленькой стране. А силы с избытком...