Но когда она смотрела на Скифа, преображалось не только лицо, но и взгляд становился восторженным, нежным и просветленным, словно видела не грязного голодного бродягу, да еще ослепленного и движимого примитивнейшей местью родной матери, а светлого и одухотворенного бога.
Всего двадцать лет тому, мелькнула горькая мысль, ему удалось ценой непомерных усилий свести воедино шестеро самых могучих чародеев, колдунов и волшебников. До этого между ними шла ожесточенная война, что не прекращалась ни на минуту. Уговорами, лестью, хитростью, силой — но удалось! Двадцать лет правят не своими крохотными мирками... из которых самый крупный не больше мелкого племени горцев, а всем человечеством. Но почему у него крепнет ощущение, что за эти двадцать лет счастья на земле вовсе не прибавилось? Может быть, даже стало меньше?
Оглушенные неожиданным ударом в спины, оба ворочались, сопели и ругались, пробовали подняться, а черноволосый с наслаждением попинал их, все оглядывался, искал глазами того, кто так неожиданно пришел на помощь.
— Хочу, — отрубил Скиф. — Но пока зажарят, я изгрызу этот стол. Тащи все, что есть готовое! Мяса, вина, рыбы.
— Нелегко, — согласился Беркут, — На это ушла половина моей жизни. И этот каменный блок, в котором являешься, увы, по свету за собой не потаскаешь... Ладно, давай посмотрим за нашим противником.
— Не завалены, — ответил Олег хрипло, стараясь подражать голосу убитого. — Расширяй проход.