Из-за поворота на тропку вышли трое мужчин. Грязные, нечесаные, с лохматыми волосами и спутанными бородами. Все трое в потерявшей цвет одежде из невыделанной кожи, за поясами простые плотницкие топоры, но у первого еще и длинный узкий нож в чехле из хорошей мягкой кожи.
— Как остальные? — спросил он. — Люди, которые подобрали меня раненым?
— Дрянь народец, — подвел итог Громыхало, когда сошлись в сторонке. — Набрал всех, кто горазд пограбить... Треть при первой же драке либо сбежит, либо предаст... Наши покрепче. И оружие у нас настоящее, а не эти мясницкие ножи да топоры плотников...
— Ладно, делай. Может быть, это все и зря...
В Римбурге, в своих роскошных покоях, Брунгильда слушала Тревора, выпрямившись, гордо вскинув подбородок.
— Я пошлю в Помпеум верного мне человека. Или даже сам поеду! Если там будут знать, то сумеют отразить нападение. Возможно, наконец-то погибнет этот безжалостный человек... и тогда эти завоевания прекратятся.