— Зачем же так? Вон группка зеленых берется спасать пингвинов, которых не спасает правительство. Значит ли это, что зеленые круче? Мы тоже беремся решать проблемы, о которых все знают, но… стыдливо закрывают глаза. Даже когда понимают, что в таком виде цивилизация обречена. И вот-вот рухнет. Но проклятые права человека, умело вам навязанные, оказались настолько крепкими, что…
— Ну-ну, давай дальше. А что потом, после мельницы? Я бы рассказал про свои приключения, да рассказывать нечего. У Олега и то страстей больше! А вот ты… Где был в последнее время? Что происходило, что зрел?
— С бессмертными… так мы уже привыкли себя называть, сейчас неладно. Мы погибали и раньше… но сейчас начали просто умирать. От старости. Раньше мы понимали все. Все, что происходило, знали устройство любой вещи. Но сейчас прогресс пошел вскачь. Понимаешь?
Хрустнули шейные позвонки. Тяжелое тело рухнуло на пол, а Олег в два прыжка очутился возле ванной. Из-под двери катили запахи дорогого шампуня, звякнуло стекло. Он почти слышал скрип чисто вымытой кожи, по кафелю шлепнули босые ступни.
— Да не знаю, не знаю. Что наш главнокомандующий скажет.
Спуск показался не таким жутким, потому что с каждым мгновением приближались ко дну, как будто не все равно: сорваться с высоты сорокаэтажного небоскреба на бетонный пол или же с высоты десятиэтажного, но это она понимала умом, а чувства говорили, что ей становится все безопаснее и безопаснее.