— Никто не смеет знать о существовании этого сектора.
— Живот, — прохрипел Олег. Он прижал обе ладони к животу. — Наверное, что-то съел…
Его фонарик разгонял темноту всего метров на пять, Юлия всматривалась со страхом, все время ожидая, что вот-вот впереди откроется пропасть или же внезапно между рельсами окажется гранитный столб, о который они и…
— Через полчасика будем ужинать на берегу озера, — пообещал он. — Так что, заканчивая тему, сообщу, что среди фашистов жулья сейчас как раз меньше всего. Какой жулик станет на сторону пинаемого властями, прессой, церквями и богомольной интеллигенцией? Ну, разве что самый умный и дальновидный… Зато на стороне партии власти все остальное жулье — мелкое, подлое и тупое. Единичные честные люди тонут в том море, как искорки в параше…
— Тогда вы обречены, — констатировал Олег. — И вы, и имам. Что, думаешь, для франков есть разница между вами и сторонниками имама? Им нужно под любым предлогом ввести сюда войска. А потом они сумеют остаться. И сумеют вас… нет, вас не сумеют, но ваших детей сумеют приучить к жизни, где нет места чести, доблести, верности слову, где доллар и адвокат главнее всех неписаных законов доблести и чести. Вы уже рассмотрели их лагерь?
Кончик второго пальца превратился в кровавую лепешку. Сквозь адскую боль и грохот крови в ушах Олег все же слышал легкий хруст, с которым плоскогубцы крушили фаланги пальцев.