– Смешной вы человечишка, – сказал Стрикленд.
Он говорил медленно, с запинками, глядя на меня своими добрыми, глуповатыми глазами. Они были полны слез.
– О да! По правде говоря, я уже три дня рта не раскрывал. Французский язык мне что-то не дается.
– Номер тридцать два. Шестой этаж, – последовал ответ.
Он всхлипнул и, словно унимая боль, схватился рукою за сердце.
Характерная его черта: он сердечно обходился с теми, кто не желал с ним встречаться, а мой холодный кивок не оставлял в том ни малейшего сомнения.