– Ну, ну, Мену, ходить теперь ему, бедняге, не к кому – разве что кататься на велосипеде. А пьет он не больше тебя.
– Посуды-то больно много, – упорствовала Фальвина с наигранной самоотверженностью.
Само собой, Пейсу не станет распространяться о том, как он надстроил крепостную стену, но я догадываюсь, что он подумал именно о ней и мысль о собственном шедевре, который простоит века, согревает ему сердце.
– Чем, по-твоему, можно объяснить отсутствие радиоактивности?
Я посмотрел на нее. И подумал, как мило краснеют блондинки, особенно с такой нежной кожей.
Я задыхался, я исходил потом, раскаленные плиты пола жгли тело, и я с невыразимой тоской думал, что вряд ли сумею вновь добраться до бака. Я стоял на четвереньках, опустив голову, всего в нескольких шагах от Жермена, но у меня не было сил доползти до него. Впрочем, это было бесполезно. Я уже знал, что Жермен мертв. И в этот самый миг, на грани полного изнеможения, не в силах поднять голову и оторвать от раскаленного пола обожженные колени и локти, борясь против искушения сдаться и умереть, я, глядя на труп Жермена, в каком-то внезапном озарении вдруг понял, что нас окружает бушующий океан огня и все, что населяло землю – люди, животные, растения, – погибло в его пламени.