- Вы говорите не правду. Мне, конечно, все равно, что вы там пытаетесь раскрыть и кого найти, но мне неприятно, когда меня обманывают.
Растопыренные ежовые иголки исчезли, уступив место новому витку недоумения. Очевидно, Настя слишком сложно сформулировала свой вопрос. Да, эта юная наяда определенно не годилась в подруги Елене Щеткиной-Сафроновой.
- Почему на ходу? Мне еще до твоего прихода было понятно, как и что нужно делать, на ходу я только про историю родов и бассейн сочиняла.
- Не могу! - Владимир Иванович повысил голос. - Сам знаю, что глупо, недостойно, но не могу. Он ведь не дворник и не слесарь, не безграмотный обыватель, для которого любой сидящий за решеткой - закоренелый преступник, Вадим - такой же профессор, как и я, доктор наук, он криминолог, всю жизнь изучавший экономические преступления и людей, которые эти преступления совершают. Уж он-то лучше кого бы то ни было должен знать, как часто к ответственности привлекаются не настоящие расхитители и мошенники, а стрелочники.
Глафира старалась делать все медленно, аккуратно, тщательно, ей хотелось подольше поприсутствовать при разговоре. Но чашек было всего две, и разливать в них кофе до бесконечности невозможно. Ну еще сахару положить Глебушке, она знает, сколько он любит, ну сливок подлить из молочника, ну серебряной лопаточкой разложить по три печеньица с блюда на маленькие плоские тарелочки, а еще что? Пора уходить. Ничего, двери-то настежь, она и из каминной залы услышит. Тем более никакого секрета они из разговора не делают и голос не понижают.
- То есть вы, мадам Катрин, собираетесь мне помочь, так, что ли?