Он почти не травмирует, но жутко болезненный.
Возня получилась шумноватой, но короткой. Мне пришлось бросить сумки на землю, но у Аргона хватило ума тут же плюхнуться на них сверху. Ладно, не защитит - так хоть хозяйское добро сбережет. Правда, в этом месте была грязная лужа, но это ничего, полиэтиленовые сумки-пакеты не промокают. Аргон тоже не сахарный, не растает.
На следующий день я снова позвонила ветеринару, и мы назначили для богопротивной процедуры другой день. Юный Вертер пока не появлялся, и я решила, что мои слова, может, и были излишне резкими, зато дали нужный эффект. Со встречи с Никотином прошло три дня, и я подумала, что не будет ничего неприличного, если я ему позвоню. Три дня срок вполне достаточный, чтобы найти людей, которых можно послать к Евгению Николаевичу для проведения разведывательного опроса.
Мне стало тошно. Именно в этот момент я вдруг поняла, что вся моя красивая сытая жизнь осталась в прошлом безвозвратно, и нет смысла цепляться за воспоминания о ней. Этот кусок жизни я прожила окончательно, бесповоротно, и не нужно вытаскивать из старого нарядного ковра короткие разноцветные ниточки в надежде наковырять их побольше и соткать новый ковер. Новые ковры ткутся из новых нитей. А из старых ниток, воровато вытащенных из уже не принадлежащего тебе ковра, могут получиться только маленькие носочки, не налезающие ни на одну ногу и расползающиеся на части прямо в руках.
- Вы ни во что меня не втравливали, дядя Назар, - угрюмо ответила я, не глядя на него. - Я сама принимала решение и сама ввязалась.
Больше я не успела подумать ничего, потому что совершенно неожиданно для себя начала реветь. Кажется, Юра меня гладил по голове, потом целовал, но это я уже помню не очень отчетливо…