"Как же, позвонят тебе, - сказала я маленьким язычком. - Никто и не собирается тебе звонить. Тебе просто нравится чувствовать, что я, взрослая тетка с высшим образованием, попала в зависимость от такой сопли, как ты".
- Это мой брат, - тут же встрял юный Вертер, - Вадик. А это Мила, мы в одном институте учимся.
- Все равно надо бы проверить, - задумчиво сказал Леонид Васильевич. - Мы не имеем права ошибиться. Ты не помнишь, как звали его собаку?
На следующий день Костя вскочил в пять утра, он уже знал, что женщина выходит с собакой то в начале седьмого, то в начале восьмого. Позавтракал, собрал учебники и спустился вниз. Шел дождь, холодный и безысходный, как жизнь приговоренного к казни. Господи, как он ненавидел этот грязный, пропахший кошачьей мочой подъезд с облупившейся краской на стенах и обгрызенными ступеньками лестницы!
Действительно, чудесная, глаза распахнутые, рот полуоткрыт, словно чудо узрела. А интересно, почему у нее такое выражение? Что она на самом деле увидела? Уж это-то обожающий ее дед должен помнить.
Она помолчала, погладила меня по руке и встала.