- Ну что ж, будем продолжать? - в моем голосе было, видимо, слишком много наигранной веселости, и Анна все поняла.
- Во-первых, ужас и стыд. Я показался себе интеллектуальным калекой и не представлял, как смогу в таком убогом виде показаться на люди. Во-вторых, ненависть к невидимому вору, который украл у меня два года жизни. В-третьих, страх перед будущим. Я не понимал, смогу ли жить так, как раньше, и что меня ждет впереди. Видите ли, это была первая амнезия в моей жизни, публика рассмеялась, оценив мой нехитрый юмор, - и я просто не знал, как оно бывает, когда ничего не помнишь. И только теперь я стал осознавать, что ничего страшного не происходит, жизнь не меняется, она остается прежней, и моему будущему ничто не угрожает. Но должно было пройти без малого три месяца, чтобы я это понял. А тогда, в первые дни, я по-настоящему испугался.
- Хорошо, - ручка быстро порхала по странице. - Как насчет фотографов?
- А смысл какой? - и снова легкое пошевеливание плеч создало у меня иллюзию надвигающейся горы. - Мы ж все равно питаемся по очереди, нам вместе в столовку нельзя, один обязательно должен у двери хозяина находиться. Вот я сейчас похаваю и пойду его сменю, тогда и он придет.
В какой-то момент я понял, что пора прощаться. Нет, мои дамы не поскучнели, не начали поглядывать на часы, не заговорили о делах. Просто я вдруг понял, что пора. Что, если я пробуду здесь еще полчаса, все очарование разрушится и потускнеет. Откуда пришло это чувство - не знаю, но оно было ощутимым и настойчивым.