- Рядом с вами сидит Буллит, - продолжала Анна.
- Не за что, - сдержанно ответил я. - Я ведь обещал тебе.
- Всё, - признался я, - сдаюсь. Не представляю, кто вы такая и как вы можете сделать так, чтобы человек не умер.
- Нет. Мне сейчас интересны совсем другие проблемы.
- Лялечка, родная, давай не будем копаться в моей семейной жизни. Просто поверь мне на слово: мы можем спокойно находиться на даче столько, сколько захотим.
Почему-то я был уверен, что стоит мне увидеть Мусю Беловцеву, как память немедленно вернется. И у меня были основания для такой уверенности. Вот пришла Светка, но ведь мы с ней виделись так редко, что, по большому-то счету, мою жизнь нельзя считать связанной с нею. Вот матушка появилась, но и с ней я, ежедневно общаясь по телефону, ничего существенного, важного не обсуждаю. Все больше о Женьке говорю, поскольку это ей действительно интересно, потом о своем здоровье, о котором она, конечно же, заботится, но которого, на мой взгляд, так много, что тем для обсуждения нет, а в третью очередь - о Лине. Но о жене тоже много не скажешь, слишком перехвалишь - матушке неприятно, будешь критиковать дашь пищу для несправедливых выводов, приходится тщательно дозировать информацию и контролировать каждое слово. К моей ежедневной жизни писателя матушка имеет весьма косвенное отношение.