Молча кивнув головой, Кэти отвернулась от него, схватилась за спинку стула — она поняла, что от мужчины, стоящего около нее, никакой поддержки ожидать не приходится. Он ее не простил. Сделав глубокий вдох, Кэти прикрыла глаза.
Последний день, когда она может застать Рамона. До какого времени он будет по этому телефону? Кончает ли он работать в пять или в шесть? Или он будет работать поздно вечером? А какая, в сущности, разница? Если она позвонит ему, она — его жена, и нужно уезжать отсюда. А на это она не могла решиться.
Кэти была подавлена тем, что презрение падре Грегорио зашло так далеко. Ее прекрасное лицо вспыхнуло от негодования.
В улыбке Рамона появилось некоторое превосходство.
— Он по-прежнему самонадеянный ублюдок, — сказал Мигель. — И он никогда не возвращал ни цента. Когда я Сказал ему, что попытался найти записи, свидетельствующие о возврате долга, и не нашел их, он ответил, что уже слишком поздно подавать иск.
— Я думал, что уже смирился с поражением, — сказал он с печальным вздохом. — Но боюсь, что ошибался.