— Кэти, — произнес он, отвернув от нее свою темную голову.
— Знаешь, — сказал Рамон, смущенно тряхнув головой, — множество людей из многих стран говорили, что просто невозможно прочитать то, что написано у меня на лице, если мне этого не захочется.
— Чуть больше половины, — гордо объявила она. — Остальное — Габриэла.
— Не думаю, что это благоразумно, — сардонически заметил Рамон. — Я не хочу ставить в неловкое положение тебя перед твоими преуспевающими, обеспеченными друзьями.
Кэти попыталась не обращать внимания на болезненный укол ревности, который она испытала, думая, что, возможно, Рамон решил провести ночь в объятиях красотки, с которой он был часто изображен на журнальных вырезках.
Рафаэль и его сыновья тоже работали в доме вместе с Рамоном, и вечером, за ужином, четверо мужчин были бодрыми, но явно усталыми. Хотя Рамон окружал ее вниманием, когда они сидели за дружеской беседой в гостиной Рафаэля, времени и места для того, чтобы «смешать тела и разделить потом, воскреснув к новой жизни», так и не было.