В нем не было ни тени фамильярности. Он казался вежливым, умным и вместе с тем непроницаемым. Будучи одет в скверно пошитый костюм, сорочку от «Братьев Брукс» и вдобавок к этому щеголяя в черных нарукавниках, он производил впечатление человека самоуверенного, но обходительного, а вовсе не «терпимого», как меня уверили заранее. Подавлял не он, а обстановка его кабинета. Неопределенного возраста – я дал ему лет пятьдесят пять, но, как потом выяснилось, он был старше, – он походил на камень, до матового блеска обточенный другими камнями. Все индивидуальные черты были спрятаны или выведены, его облик напоминал пятно, остающееся в памяти не дольше, чем незнакомое лицо на групповой фотографии.