Пенелопа раскрыла сумочку и извлекла оттуда блок кассет, перетянутый толстой резинкой. Она положила его на постель.
– Да, ваша жена позвонила мне. Она просила помолиться за вас. Она очень любит вас, Мартин.
– На самом верху лестницы... Она там одна-единственная.
– Здесь на стене есть гравюра. Мне хотелось бы с кем-нибудь о ней побеседовать.
Она кивнула, но не произнесла при этом ни слова.
Музыка вскоре начала стихать, как будто кассету искусно перемонтировали, и диминуэндо перешло в медовый баритон Сомервиля. Непроизвольный комический эффект заставил меня рассмеяться. Вернее, чуть было не заставил.