– В древние времена, – сказал Сомервиль, – священники и занимающиеся врачеванием, понимали, какую важную роль в этом деле играет музыка.
Кендаль еще раз занес свое било, и юноша увидел, что лицо его дышит гневом.
Как только я с этим покончу, дом станет практически неприступным. И как знать? Не удастся ли мне в таком случае вернуться к нормальной жизни? Даже поступить на работу – где-нибудь неподалеку. Раньше или позже мне все равно придется устраиваться – хотя бы по материальным соображениям.
– А почему ты так разозлился? Потому что выл Джеф?
Теперь коробочка лежала у него на ладони.
Хейворт, как всегда, испортил мне настроение. С Сомервилем он, оказывается, уже беседовал. Не знаю, что именно ему известно – в любом случае он последний человек на свете, способный в этой истории разобраться, – но совершенно очевидно, что он пребывает в убеждении, будто на этот раз я уже абсолютно спятил. Я сказал ему, что затрахивать себе мозги и платить за это по шестьдесят долларов в час мне просто надоело.