Я поспешил обрушить флюгер на голову чужака. Анна закричала. Помню, что не сводил с нее в это мгновение взгляда. Но стоило мне замахнуться, фигура с ятаганом исчезла. К собственному ужасу, я обнаружил, что, кроме нас с Анной, здесь никого нет. Но было слишком поздно для того, чтобы предотвратить удар. В какую-то долю секунды я, ощущая собственную беспомощность, понял, что убиваю ее. Я закрыл глаза. В последнее мгновение я отчаянно закричал, чтобы не слышать самого удара.
Я прослушал запись до конца, не придавая ей особого значения. Мне пришло в голову, что я, возможно, еще не полностью преодолел последствия гипноза. Ближе к концу записи, там, где Сомервиль возвращает меня в сад под окном библиотеки, я не помню, как он вывел меня из транса.
Справа от основного прохода группа школьников со своими наставниками входила в один из ведущих на башню лифтов. Второй не работал.
– Не хочу оказывать на вас излишнее давление, Мартин, но нам с вами чрезвычайно важно выяснить, что же произошло. А еще один сеанс не представляет для вашей памяти никакой опасности. Напротив, он ее, скорее всего, улучшит.
Он пошел по улицам, прокладывая себе дорогу среди одетых туманом развалин, переступая через трупы жертв наводнения и чумы, многие из которых, как он с ужасом осознавал, были когда-то его друзьями. В отчаянии Магнус подумал о том, что судьба позволила изо всех уцелеть одному ему неспроста: ему надлежало раскаяться в смертельной жатве того, что он сам посеял.
Передо мной на уровне глаз стояла книга, возвращенная кем-то на место, но не выровненная в один ряд с остальными. Это был тонкий изящный томик, переплетенный черной и зеленой кожей, и он явно отличался от остальных книг на этой полке, представлявших собой сборники статей по психологии. На золоченом корешке значилось название книги: «Ритуалы Вадуа». Я понятия не имел, что бы это могло значить. Имени автора нигде не было видно.