— Почему до сих пор ты не представил этих соображений?
— Пиркс? — спросил пилот, изменившись в лице. — Командор Пиркс?
— Я никого не защищаю. Хоть я и не человек, но обращаюсь к людям. Имена Гермес и Эвридика происходят из Греции. Так пусть это прозвучит, как под стенами Трои: поскольку экипаж не доверяет мне — тому, кто программировал и выслал «Гавриила», — я даю олимпийское слово, что выход посредством коллапса не был введен ни в один блок памяти. «Гавриил» получил максимум возможностей для решения — наносекундность обсчета вероятности по всем ее разветвлениям, то есть 10^32, — таково было кардинальное число его комбинаций. Как он употребил эту мощь, я не знаю, но знаю, сколько времени дано было ему на решение. От трех до четырех секунд. Слишком мало, чтобы установить предел Голенбаха. Перед ним была альтернатива: все или ничего. Если бы он не свернул пространство коллапсом, то взорвался бы, как сто мегатонных термоядерных бомб. То есть освобожденная замыканием мощность стала бы взрывом. Поэтому он кинулся в другую крайность, которая гарантировала сжатие в сингулярность и попутно втянула снаряды квинтян под оболочку Керра.
Это слово монаха окончательно вывело Ротмонта из себя.
— Это «Кастор», а это «Поллукс», — представил их Госсе.
— Что в этом забавного? — спросил Стиргард.