Это действительно был Стас. Только мертвый. Высохшая вяленая плоть облегала кости. Лицо — нарисованное на том пергаменте, в который превратилось настоящее лицо — неподвижно улыбалось. Глаза сухо поблескивали. Кто-то другой был за этими глазами.
— Долго. Слушайте, Берт, а вы верили, что… получится?
Да, растратили серебро в первые дни, теперь приходится ухищряться…
— Пожалуй, нет. Особо стыдных вещей я за собой не помню.
Ниже галереи луч не проникал — туман был слишком плотен. Наверное, не туман, а дым. Потому и запах. Не опасно ли будет спускаться? Потравимся к чертовой бабушке… или задохнемся…
— Не знаю. Я не знаю даже, как сами герноты: не могут сюда входить или просто не хотят.