Лишь Германия попыталась возразить этому императиву – и на нее бросились все скопом, искренне забыв о собственной исконной вражде. Императоры маленьких людей почувствовали настоящего врага. Сколько немцы еще продержатся? Полгода, год? Вряд ли…
– Кое-чего я все-таки не понимаю, – сказал Хете. – Если они засекли наше подслушивание – а я думаю, что засекли наконец, – то какого черта не использовали это для подачи нам дезы, а взяли и раскрылись? С целью специально обратить на себя внимание. Как-то странно. Не находишь?
– Провалы бывают в основном на облавах, – сказала она. – Когда всех сгоняют в кучу, а потом с мужчин спускают штаны и смотрят…
Джино промолчал. В одну затяжку высосал сигарету и тут же поджег новую.
Сейчас к башне были прицеплены три ослепительно белые сигары: две гигантские и одна поменьше. На открытой посадочной палубе стояли люди – несколько десятков. Оттуда открывался восхитительный вид…
– Я готов пообещать вам это уже хотя бы, потому, что шансов выжить у меня примерно три-четыре из ста. Мало того, что сама операция весьма рискованна, – если на службе меня хотя бы заподозрят в нечистой игре, то даже не станут разбираться, что к чему, просто ликвидируют, и все. Для простоты. В «Факеле» сейчас такой накал страстей… Так что обещать я могу что угодно: мне вряд ли придется выполнять обещанное.