Он встал, потрепал по плечу Эйба – он все еще был подавлен, но уже распрямлялся понемногу – и взял телефонную трубку. Семь-семь-девять… Он вдруг понял, что запамятовал номер. Встряхнул головой. Предметы вокруг слегка поплыли, как если бы он был полупьян. Зато вспомнился номер…
Барон прикрыл глаза. Ехать еще почти час…
– Ладно, – махнул рукой Штурмфогель. – Прячьте это пока, а я в сортир…
Тогда он и решил, что вырастет и станет птицей…
Почему-то с крапицами все было легко и нестрашно. Хотя не страшно было еще и потому, что страх кончился. Штурмфогель давно понял, что запасы его у человека ограниченны, и только когда есть надежда на отступление, на спасение, на сохранение хотя бы status quo – страх еще в человеке жив. У него же самого не было никаких надежд позади. И здесь, в текущем, не было надежд. Не остановиться. Только вперед. Там еще что-то может быть. Не обязательно, но может.
– Серьезно? Никогда не думал, что ты сумеешь научиться танцевать. Чувство ритма…