Сейчас он, одетый в темный обтягивающий костюм, обрызганный специальной жидкостью, отпугивающей собак (в чем его наперебой уверяли крапицы), лежал за живой изгородью и в бинокль рассматривал сквозь огромные витринные окна внутренность холла. Там шла обычная жизнь. По идее, кто-то из «Факела» уже должен бы осмотреть место, занять позицию для наблюдения и прикрытия…
Они не уступят, вдруг с ужасом подумал барон, и будет как тогда, в сорок втором… это называется «тронул – ходи», угрожал – сделай, или тебя не станут принимать всерьез никогда. А они не уступят, они будут тянуть время здесь и переть бешеным кабаном там, внизу… а значит, придется исполнять обещанное, пускать в ход V-3… они в него не верят или думают, что это очередная ракета, или подводная лодка, или газ, или сверхсамолет… а может быть, и верят, а может быть, и знают все, гестапо обязалось организовать достоверную утечку информации – чтобы враги смогли оценить реальность угрозы.
Люди графа поднимались и строились в ряд, и Штурмфогель ощущал исходящий от них резкий запах пота – того пота, который выступает у людей в напряженные минуты ожидания схватки.
Человек с портфелем молча ждал. Штирлиц исписал одну страницу, другую… Тот посмотрел на часы.
«Малыш» спустился примерно на половину высоты, когда вдали вспыхнуло белое пламя, а через десяток секунд донесся странный скрежещущий звук, будто кто-то острыми когтями разорвал жестяной барабан. Нойман всмотрелся. Пламя было теперь желто-красным, жирным. Что-то мозаично горело. В районе Изенштайна. Наметанным глазом Нойман искал и находил ориентиры, привязывал пожар к той карте, которая давно запечатлелась в его мозгу…