Роже склонился над упавшей Ультимой, приподнял за волосы голову, уронил.
И вся эта война внизу кажется уже затеянной только ради того, чтобы отвлечь внимание Властителей от этого вторжения. А то, что в четырнадцатом году войну спровоцировали они, иные, – просто несомненно.
– Не знаю. Телом он где-то под Парижем… Понимаешь, Ал, он… он ранения, скажем, переносил очень тяжело. Боюсь даже думать обо всем этом… мы же с ним поклялись: если что… ну, ты понимаешь: кома, или идиотизм, или… в общем… обязательно помочь друг другу. Совсем помочь. Поэтому… Вот ты, Ал, – ты не боишься?
Чтут тебя, Волков, подумал он и, подняв воротник, неторопливо пошел в сторону Пречистенки. Двери у машины были пригласительно открыты, и всего лишь два опера с наганами охраняли ее. Даже опер и оперша.
– Собственно, именно это мы и пытаемся выяснить. Над этим работает один из лучших наших сотрудников, штурмбаннфюрер Штурмфогель. Думаю, через два-три дня мы будем знать все.
– Я. Лично, – вздохнул Гуго. – Он чист. Да и доступа по-настоящему ни к чему не имеет…