– Это Бефаст, – сказал Гуго. – Он тебя обнюхает, и все. Не дергайся.
– Не понимаю! – кричал он. – Сокол, я не понимаю! Как они могут быть такими тупыми? Или без должной тупости просто не подняться, не стать Властителем? Объясните вы мне, что ли… Или им просто ничего не надо? Или они хотят пощекотать себе нервы – кто из них самый храбрый и безжалостный? Так, что ли? Проклятые чертовы мерзавцы. Это я и про вашего шефа говорю, Сокол! Что ж вы молчите?
Старшая, Айна, жестами поманила его: вставай, пошли. Надо торопиться… Он уже достаточно освоился с особым языком крапиц: жестами, прикосновениями, негромким и чуть артикулированным стоном. Уже переодетый в небеленый полотняный балахон до щиколоток, босой, он вслед за нею вышел из дома. Плитка, которой был выложен двор, местами скрывалась под инеем. Сквозь щели в высокой дощатой кровле бани пробивался дым. Третья крапица, Рута, высунулась из дверей и тут же спряталась обратно.
– Вечером не обещаю, штурмбаннфюрер, – честно сказал Салим. – Если очень повезет, то к ночи. А скорее уже ночью.
– Я напишу по-французски, левой рукой и без адреса…
Он упал на паука, оттолкнулся лапами, скользнул по мохнатой спине и рухнул куда-то вниз, на камни, в колючие кусты, в холодный поток…