Пока тело одевалось и проверяло пистолет, Гуго прислушивался к происходящему вокруг. Память Джино, поступившая в его некоторое – весьма неполное – распоряжение, подсказывала расположение помещений яхты, распорядок дня, но утаивала то, что было необходимо: манеру поведения Джино, характерные его словечки, мимику…
В памяти ее хранился телефон, по которому следовало позвонить в случае крайней необходимости. Но крайняя ли сейчас необходимость? Не похоже, что операция начнется завтра.
Старший говорил на ломаном немецком, остальные болтали по-своему, но так весело и дружелюбно, что даже Эрика прекратила тихие рыдания, вытерла слезы и попыталась поправить волосы. И именно сейчас, глядя на ее распухшее лицо, на красный мокрый нос и искусанные губы, Гуго впервые в жизни подумал, что она молода, мила и красива…
– Как дела, Эрвин? – спросил Кляйнштиммель с усмешкой. – Ты их еще не всех выловил?
В его жизни было по крайней мере четыре момента, когда он мог угодить в концлагерь. Но как-то вот пронесло.
– Видишь ли… – пн потеребил бороду. – Поскольку систему контроля создавал я, то мне кажется, что она идеальна. Думаю, тест на разрушение нужно поручить кому-то другому…