Тут стражник поволок его за ворот, - так араван Арфарра в первый раз в жизни увидел юного государя и в последний раз увидел Залу Ста Полей.
Ссора вышла капитальная. Но когда лодка взбешенного парня отошла от берега, а Нита, всхлипывая, запрыгала вверх по травяному склону, стражники обнаружили, что они были не единственными ее зрителями.
Шаваш был раздражен и встревожен. Этого еще не хватало, чтобы Нан принялся рассуждать как, скажем, господин Бахадн. Давеча местный чиновник тоже порицал тех, кто рассуждает о народной испорченности. Цитировал, важно округляя глаза, из "Книги внимания" - "Чиновники служат государю орудием, а народ - опорой; ибо можно подкупить чиновника и нельзя совратить народ". А потом цитировал без ссылок, вероятно, из собственного доноса: "Народ и государь едины, и, значит, тот, кто твердит о неправедности народа, на самом деле намекает на неправедность государя".
- У вас в стране много умного, а много дурацкого, - после некоторого молчания заговорил князь. - Чтоб войсками и страной правили торговцы! При мне этого не будет. Или вот - чтоб человек не мог передать свою власть сыну! Тоже чушь. Знаешь, отчего я был уверен в вашем наместнике? Он хотел быть не наместником, а князем Харайна, чтоб завещать свой Харайн своему сыну! А у тебя наследники есть? - спросил князь.
Эра торжествующего добра есть эра свободы, а законное владение собственностью есть первое условие свободы.
И когда ему сказали, что ему дают девятый чин и посылают искать убийцу судьи в провинцию Харайн, он было не поверил. А когда государь сказал ему об истинной цели миссии, о которой было ничего не сказано царедворцам, Нан ужаснулся. Он подумал, что предпочел бы оправдываться по делу о чахарском шелке или араккском купце. Ибо речь шла не об еще одном народном волнении и не о смерти провинциального чиновника. Речь шла о событии, в истории империи небывалом: о внезапном исчезновении Великого Ира: пропаже или похищении.