Когда король ушел, один из придворных, старый Цеб Нахта, согнулся, будто для того, чтобы расправить ковер, и украдкой поднял из его складок желтую яшмовую печать. Он один заметил, как печать выпала из руки короля, когда тот выскочил из зеркала. Подобрал и покачал головой. До чего дошло дело: король просил у кого-то не меч, не коня, не женщину, на худой конец, а Печать...
Сплетен и сказок было предостаточно, и прошедшее время уверенно заменялось в них будущим. Толковали про вечный Иров день, когда министр Иршахчана, судья Бужва, бог правосудия и пыток, перенесет свою небесную управу на землю и велит подчиненным пересмотреть списки смертных и бессмертных. И, пересмотрев, одних казнит, а другим выдаст вид на довольствие из вечно полных государственных закромов. Толковали, что каналы вновь потекут молоком и медом, только допрежь того им надо бы потечь кровью. Ибо кровь виновных - та вода, что орошает поля справедливости.
Огромный - что твоя телега - Теннак говорил медленно, чуть растягивая гласные, и лицо его было все время совершенно неподвижным. Эти два признака мгновенно дали понять Шавашу, что он имеет дело не с коренным вейцем, а с варваром, аломом или ласом. Чиновники ничего не имели против варваров, коль скоро те получали образование и должность, но вот в Нижнем Городе таких людей считали ниже себя, - потому что даже если ты из Нижнего Города, - надо же тебе кого-то считать ниже себя. "Ага" - вспомнил Шаваш секиру в ларе.
И Шаваш повторил весь свой разговор с королем.
Наместник Ханалай был человек простой, неученый - как он сам говорил. Поэтому ему случалось часто делать ошибки в управлении, и когда ему на эти ошибки указывали, он их поспешно признавал и исправлял. Чиновники очень любили наместника, который соглашается с замечаниями подчиненных, и так уважает ученых. Народ обожал человека, который из справедливого разбойника стал чиновником. Что же до людей богатых - они были приятно поражены, как охотно этот взрослый ребенок спрашивает их мнение и слушается их советов.
Узнав о болезни Арфарры, Киссур прискакал в его дворец прямо в охотничьем костюме, весело пахнущем потом и печеным мясом, плакал у постели, целовал руки старика, и посулил врачу, притиснув его в темному углу, что повесит его, если тот залечит Арфарру. Но Арфарра видел, что Киссур боится, что старик умрет, так и не рассказав, как обещал, о смерти отца и о многом другом, - и вот весь вечер ему пришлось рассказывать, прерываясь только тогда, когда приходил чиновник с лекарством.