День был бесконечен. Левая рука ныла от ожога, правая - от дурацких бумаг. Зашел Нахира, тот чиновник, который вместе с разбойником угощал яшмового аравана, просил в долг. Киссур сказал, что у него самого ни гроша, - только давеча лавочник прислал из уважения штуку трехцветного шелка. Нахира ушел с шелком и через час вернулся с сорока "единорогами". Двадцать единорогов он хотел отдать Киссуру, но тот сказал, что почтет себя обесчещенным, и заставил взять все деньги.