Варназд спросил у крестьян дорогу, и по ответу понял, что он и его спутник ехали скорее от столицы, чем к ней. Крестьяне сказали всадникам, что им непросто будет попасть в Небесный Город, потому что старая дорога осталась только в налогах, а так там болото. Болото было оттого, что по плану военный министр должен был строить в этом месте канал с каменным ложем; однако из камней вместо ложа построили виллу.
Потом перегнулся с трудом через спинку кресла и зашептал, что племянник давно ненавидит дядю, ненавидит до безумия, до истерик, и, видать, наконец нашел единственный способ разделаться с дядей, не пострадав самому...
Когда стемнело окончательно, крестьяне стали забрасывать повозки факелами, а потом кинулись из них. Лица они вымазали белой глиной и от этого считали себя невидимыми. Люди за повозками, однако, видели их отлично и принимали за покойников - так страшно они кричали.
Даттам вернулся в Анхель в конце весны, привел с собой отряд аломов. Рабов - не рабов, а так, странных людей: они вроде как заключили договор с богом драться за Даттама и после смерти его не жить. Варвары смотрели на мир вокруг и дивились: "Ежели Анхель так хорош, - то каков же должен быть Небесный Город?"
- Что касается эконома Дии, продолжал Нан, то он весит столько, сколько Андарз, Иммани и Теннак, вместе взятые, и если бы он спрыгнул с того сука, он бы сломал себе шею, - если бы сук еще до этого не обломился под ним. Поэтому-то я говорю, что у него должен был быть сообщник из осуйских купцов.
После этого Шаваш заснул, и сорок ишевиков в белой тряпочке, которые он имел в рукаве, оттягивали рукав и грели его сердце.