- Меч утонул не от проклятия, - сказал Эльсил, а от женского коварства. Дочь последнего Ятуна понесла от дворцового пажа. Король велел его казнить на своих глазах, а дочь отдал рабу.
Ханалай одобрительно кивнул. Его обширный лагерь кормился не столько от грабежа, сколько от госхранилищ соседних деревень. Он должен был защищаться от горских набегов и давно уже защищал от этих набегов за долю в урожае соседние села. Инспектор ничего не перекраивал: он предлагал лишь узаконить сложившиеся отношения ко взаимной выгоде правительства и разбойников.
Неревен опустил глаза и покраснел по самые ушки.
- Брат хотел заманить вас в ловушку, в ущелье - засада.
Как бы ни обстояли дела на самом деле, до сих пор в Зале Ста Полей никто не называл Осуи - государством. Чиновники окаменели. Государь всплеснул руками и вскочил с аметистового трона. Им овладел один из припадков ярости, страшной наследственной ярости, которая завелась в их семье с тех пор, как император Амар женился на дочери Бога Грома. Император схватил медное зеркало, которое держал в руке, и в котором было видно все, что происходит в государстве. Айр-Незим отпрянул от трона. Государь изволил налететь на него быстротой птицы страуса но, к несчастию, в этот самый миг запутался в тысяче складок своего парадного платья и поскользнулся вышитым сапожком. Послышался треск рвущейся ткани. Государь упал, ударившись белой рисовой маской о витой бортик ступеней. Андарз и Нарай бросились его поднимать. Но государь уже сам был на ногах. Он отпихнул Андарза и закричал:
- Правда, что ты из Страны Великого Света, - и Бредшо поглядел вокруг и ответил: