Потом лицо Джо исчезло, и я услышала плач и стоны Веры.
Я спрашивала не для того, чтобы потребовать кредитные карточки и заказать вещи из шикарных магазинов, — даже и не думайте об этом. У меня была более веская причина, чем эта. Я знала, что количество людей, считающих, что я убила Веру, скорее всего возрастет с каждым долларом, оставленным ею мне, и я хотела знать, чего мне ждать. Я думала, что это будет шестьдесят или семьдесят тысяч долларов… однако он сказал, что она пожертвовала определенную сумму на сиротский приют, следовательно, денег должно было оказаться меньше.
Это был последний раз, когда Джо ударил меня. В душе Джо был трусом, однако я никогда не говорила об этом вслух — ни тогда, ни после. Это самое опасное, что можно сделать, потому что трус больше всего боится быть раскрытым, он боится этого даже больше смерти.
По его лицу я поняла, что именно так он считает. Я также видела, что он в бешенстве от того, что все идет не так, как он предполагал, не так, как это происходило всегда на подобных беседах. Крошечные красные пятнышки появились на его щеках. Я обрадовалась, увидев их, потому что очень хотела, чтобы он вышел из себя. С людьми типа Мак-Олифа намного легче управляться, когда они в бешенстве, потому что они привыкли сохранять хладнокровие и самообладание, тогда как их собеседники теряют их.
— Тебе нечего бояться, родная, — ответила я. — Я обо всем позаботилась.
Я сказала Селене, что решила немного отдохнуть от работы и пройтись по магазинам, но не нашла ничего подходящего.