Это было в конце ноября, но я пока не собиралась ничего предпринимать. Вряд ли мне стоит объяснять вам, почему, но я все же скажу: если бы что-то случилось вскоре после нашего разговора на пароме, то Селена могла бы заподозрить меня. Я не хотела, чтобы это произошло, потому что какая-то часть ее все еще любила отца и, возможно, всегда будет любить его, и поэтому я боялась ее реакции, если она заподозрит, что произошло на самом деле. И, конечно, того, что она будет испытывать по отношению ко мне — мне кажется, об этом и говорить не нужно, — но больше всего я боялась за то, как сама она будет чувствовать себя. И как это все повернется… ладно, теперь это уже не имеет никакого значения.