На этот раз слезы высохли быстрее, да и рыдала она не так отчаянно. А когда поднялась на ноги (при этом она автоматически повернула бейсболку козырьком на затылок), практически совсем успокоилась. Уж теперь-то они точно знают, что она пропала. Мамик поначалу подумает, что Триша обиделась на них и пошла к «каравану». Сначала они будут ее звать, потом двинутся следом, спрашивая у идущих навстречу туристов, не видели ли они девочку в фирменной бейсболке «Ред сокс» (ей девять лет, но она высокая и выглядит старше, буквально услышала Триша голос мамика). Когда же они вернутся на автостоянку и увидят, что Триши около машины нет, они начнут волноваться. А мамик просто перепугается. При этой мысли Тришу захлестнуло чувство вины. Поднимется переполох, может, к поискам привлекут егерей и Службу охраны леса, а виновата в этом только она. Потому что сошла с тропы.
Возможно. А может, лучше подождать, не сходя с места? Подождать, пока не услышит голоса. Убедиться, что идти надо именно туда.
– Умру так умру, – огрызнулась Триша и добавила две последние ветки к своему шалашу. – Меня мучила жажда. Я не могла не напиться.
У Триши подкосились ноги, и она бы упала, если бы Херрик не успел ее поддержать. При этом его карабин («Крэг», калибра 350) выстрелил у самого уха Триши, оглушив ее. Но девочка даже ухом не повела. Подумаешь, стреляют.
– Со мной все в порядке, – повторила она все так же размеренно. Облизала верхнюю губу. Пот испарился, соль осталась. – Со мной все в порядке, все в порядке. – Она повторяла и повторяла эти слова, но прошли долгие три минуты, прежде чем она сумела убедить руки ослабить хватку и второй раз отцепиться от ствола ясеня. Когда же ей это удалось, Триша попятилась от обрыва. Повернула бейсболку козырьком к затылку, посмотрела поверх ущелья. Увидела небо, затянутое тяжелыми дождевыми облаками, увидела шесть миллиардов деревьев, но не обнаружила ни единого признака присутствия человека, ни единого дымка, поднимающегося над костром.