– Ты выпил? – Триша внезапно разозлилась. – Выпил, не так ли? Даже отсюда я чувствую запах спиртного. Фу!
Склон этот все круче уходил вниз, а вода в ручье журчала все громче, перекатываясь по каменистому руслу. Когда же Триша попала на относительно ровный участок, она решила, что пора останавливаться на ночлег. Сумерки уже сгущались, а она понимала: прогулка по крутому склону в темноте чревата падением. Да и место ей приглянулось: не поляна, но и не чаща. Небо, во всяком случае, она видела.
Она привстала на цыпочки, держась одной рукой за ствол, чтобы не упасть, и во все глаза смотрела, смотрела и смотрела. Бобры, настоящие бобры, сидящие на крышах своих хаток… они смотрят на нее? Триша подумала, что да, один-то наверняка, тот, что по центру. Размерами побольше остальных, и его черные глазки, как показалось Трише, не отрывались от ее лица. Вроде бы она различала, как подергивались усики. И какой роскошный мех. Темно-коричневый, у задних лап чуть светлее. Прямо-таки иллюстрация из книжки «Ветер в ивах».
Японцы постоянно едят сырую рыбу, напомнила ей наглая паршивка, едва только Триша зашагала вдоль ручья.
– Ты заснула с включенным радио, идиотка, – прохрипела Триша. – Надо же быть такой дурой. – Она посмотрела на верхний торец корпуса плейера, в надежде увидеть крохотный красный огонек, в надежде, что она случайно передвинула колесико настройки, когда начала валиться набок (а проснулась она с головой, улегшейся на одно плечо, отчего теперь болела шея), но заранее зная, что надежды тщетны. И точно, красная лампочка погасла.
Триша кивнула, хотя и не знала наверняка, но не хотела, чтобы он растолковывал ей уже сказанное вместо того, чтобы продолжать. Она не хотела, чтобы он давал ей урок, во всяком случае сегодня. Сегодня она просто тянулась к новым знаниям, независимо от того, насколько усвоила пройденный материал.